Неточные совпадения
А я, родясь труды для общей пользы несть,
Не отличать ищу
свои работы,
Но утешаюсь тем,
на наши
смотря соты,
Что в них и моего хоть капля мёду есть».
Иногда выражала она желание сама видеть и узнать, что видел и узнал он. И он повторял
свою работу: ехал с ней
смотреть здание, место, машину, читать старое событие
на стенах,
на камнях. Мало-помалу, незаметно, он привык при ней вслух думать, чувствовать, и вдруг однажды, строго поверив себя, узнал, что он начал жить не один, а вдвоем, и что живет этой жизнью со дня приезда Ольги.
Вид леса в самом деле поразил Райского. Он содержался, как парк, где
на каждом шагу видны следы движения,
работ, ухода и науки. Артель
смотрела какой-то дружиной. Мужики походили сами
на хозяев, как будто занимались
своим хозяйством.
И глупая веселость его и французская фраза, которая шла к нему как к корове седло, сделали то, что я с чрезвычайным удовольствием выспался тогда у этого шута. Что же до Васина, то я чрезвычайно был рад, когда он уселся наконец ко мне спиной за
свою работу. Я развалился
на диване и,
смотря ему в спину, продумал долго и о многом.
С этим же равнодушием он, то есть Фаддеев, — а этих Фаддеевых легион —
смотрит и
на новый прекрасный берег, и
на невиданное им дерево, человека — словом, все отскакивает от этого спокойствия, кроме одного ничем не сокрушимого стремления к
своему долгу — к
работе, к смерти, если нужно.
Подходя к перевозу, мы остановились
посмотреть прелюбопытную машину, которая качала из бассейна воду вверх
на террасы для орошения полей. Это — длинная, движущаяся
на своей оси лестница, ступеньки которой загребали воду и тащили вверх. Машину приводила в движение корова, ходя по вороту кругом. Здесь, как в Японии, говядину не едят: недостало бы мест для пастбищ; скота держат столько, сколько нужно для
работы, от этого и коровы не избавлены от ярма.
Он стоял и
смотрел на нее и невольно слушал вместе и стук
своего сердца и странные звуки, которые доносились с реки. Там,
на реке, в тумане, шла какая-то неустанная, медленная
работа, и то сопело что-то, то трещало, то обсыпалось, то звенели, как стекло, тонкие льдины.
Нехлюдов сидел в первом ряду
на своем высоком стуле, вторым от края, и, снимая pince-nez,
смотрел на Маслову, и в душе его шла сложная и мучительная
работа.
Вступление экспедиции в село Успенку для деревенской жизни было целым событием. Ребятишки побросали
свои игры и высыпали за ворота: из окон выглядывали испуганные женские лица; крестьяне оставляли
свои работы и подолгу
смотрели на проходивший мимо них отряд.
Эвелина многозначительно
посмотрела на старика, и он смолк. Через несколько минут Анна Михайловна вышла, а Эвелина осталась со
своей всегдашней
работой в руках.
Следователь сидел в чистой горнице и пил водку с Ястребовым, который подробно объяснял приисковую терминологию — что такое россыпь, разрез, борта россыпи, ортовые
работы, забои, шурфы и т. д. Следователь был пожилой лысый мужчина с рыжеватой бородкой и темными умными глазами. Он испытующе
смотрел на массивную фигуру Ястребова и в такт его объяснений кивал
своей лысой прежде времени головой.
Разве отец иногда придет и выкурит возле нее одну из
своих бесчисленных трубок и при этом о чем-нибудь перемолвится; или няня подойдет да
посмотрит на ее
работу и что-нибудь расскажет, впрочем, для собственного удовольствия.
Каждый день надо было раза два побывать в роще и осведомиться, как сидят
на яйцах грачи; надо было послушать их докучных криков; надо было
посмотреть, как развертываются листья
на сиренях и как выпускают они сизые кисти будущих цветов; как поселяются зорки и малиновки в смородинных и барбарисовых кустах; как муравьиные кучи ожили, зашевелились; как муравьи показались сначала понемногу, а потом высыпали наружу в бесчисленном множестве и принялись за
свои работы; как ласточки начали мелькать и нырять под крыши строений в старые
свои гнезда; как клохтала наседка, оберегая крошечных цыпляток, и как коршуны кружились, плавали над ними…
Вихров невольно засмотрелся
на него: так он хорошо и отчетливо все делал… Живописец и сам, кажется, чувствовал удовольствие от
своей работы: нарисует что-нибудь окончательно, отодвинется
на спине по лесам как можно подальше, сожмет кулак в трубку и
смотрит в него
на то, что сделал; а потом, когда придет час обеда или завтрака, проворно-проворно слезет с лесов, сбегает в кухню пообедать и сейчас же опять прибежит и начнет работать.
Когда я вслед за ними вошел
на террасу — исключая Вареньки, сестры Дмитрия, которая только внимательно
посмотрела на меня
своими большими темно-серыми глазами, — каждая из дам сказала мне несколько слов, прежде чем они снова взяли каждая
свою работу, а Варенька вслух начала читать книгу, которую она держала у себя
на коленях, заложив пальцем.
— Что-нибудь! Да ведь тут
работы непочатый угол. Не правда ли, вспоминаются молодые годы?
Посмотри на эту молодежь. В
свое время мы так же окружали наших стариков. У меня кровь начинает быстрее обращаться в жилах (глаза его действительно начинали слегка сверкать). Ну, скажи, какие тут у вас возникают проекты, вопросы…
Её лицо краснело ещё более, рот быстро закрывался и открывался, и слова сыпались из него тёмные в
своей связи и раздражающе резкие в отдельности. Кожемякин беспокойно оглядывался вокруг,
смотрел на попадью, всё ниже и равнодушнее склонявшую голову над
своей работой, — эта серая гладкая голова казалась полною мыслей строгих, верных, но осторожных, она несколько успокаивала его.
А послав его к Палаге, забрался в баню, влез там
на полок, в тёмный угол, в сырой запах гниющего дерева и распаренного листа берёзы. Баню не топили всего с неделю времени, а пауки уже заткали серыми сетями всё окно, развесили петли
свои по углам. Кожемякин
смотрел на их
работу и чувствовал, что его сердце так же крепко оплетено нитями немых дум.
Просматривая Пепкину
работу, я несколько раз вопросительно
смотрел на автора, — кажется, мой бедный друг серьезно тронулся. Всех листов было шесть, и у каждого
свое заглавие: «Старосветские помещики», «Ермолай и Валетка», «Максим Максимыч» и т. д. Дальше следовало что-то вроде счета из ресторана: с одной стороны шли рубрики, а с другой — цифры.
Рассказы рыбаков по ремеслу, которые, впрочем, редко и мало занимаются ловлею
на удочку, конечно, могут быть очень полезны, но эти люди часто
смотрят с отвращением
на свое ежедневное, трудовое занятие,
работу, доставляющую им скудный кусок насущного хлеба.
С того времени не проходило дня, чтоб молодой человек, в известный час, не являлся под окнами их дома. Между им и ею учредились неусловленные сношения. Сидя
на своем месте за
работой, она чувствовала его приближение, — подымала голову,
смотрела на него с каждым днем долее и долее. Молодой человек, казалось, был за то ей благодарен: она видела острым взором молодости, как быстрый румянец покрывал его бледные щеки всякий раз, когда взоры их встречались. Через неделю она ему улыбнулась…
Юлия, по-видимому, глядевшая
на свою работу, в то же время прилежно следила за Бахтиаровым и, поймав его продолжительный взгляд
на Масурову,
посмотрела на него с немым укором.
Но
посмотрите, с чем же оно выступило
на свою работу.
Как только прибежит от хозяина, где работал медную
работу, — сейчас проскользнет через
свою горенку и уже лезет из слухового окна
на крышу, и если есть
на небе звезды, он целые ночи сидит и все
смотрит.
— Эх, какого красавца мы с тобой сработали… И мне было приятно
смотреть на <<этого гигантского>> ребенка, влагавшего всю душу в
работу свою, — как это и следует делать каждому человеку во всякой
работе…
Я ловлю себя… А разве я-то сам стремлюсь куда-нибудь? Разве так уже нетерпеливо бьется моя пленная мысль?.. Нет, Василий Акинфиевич хоть что-нибудь да сделал в
своей жизни, вон и два Георгия у него
на груди, и
на лбу шрам от черкесской шашки, и у солдат его такие толстые и красные морды, что
смотреть весело… А я?.. Я сказал, что
на работы поеду с удовольствием. Может быть, это развлечет меня? Управляющий… у него жена, две дочки, два-три соседних помещика, может быть, маленький романчик?.. Завтра выступаем.
Но вместо этого, сам не знает уж как, он изо всех ног побежал с плотины и спрятался под густыми яворами, что мочили
свои зеленые ветви, как русалки, в темной воде мельничного затора. Тут, под деревьями, было темно, как в бочке, и мельник был уверен, что никто его не увидит. А у него в это время уж и зуб не попадал
на зуб, а руки и ноги тряслись так, как мельничный рукав во время
работы. Однако брала-таки охота
посмотреть, что будет дальше.
Дело было летом;
работа нетяжелая, снегу отгребать не надо, да и поезды
на той дороге редко. Обойдет Семен
свою версту два раза в сутки, кое-где гайки попробует подвинтить, щебенку подровняет, водяные трубы
посмотрит и идет домой хозяйство
свое устраивать. В хозяйстве только у него помеха была: что ни задумает сделать, обо всем дорожного мастера проси, а тот начальнику дистанции доложит; пока просьба вернется, время и ушло. Стали Семен с женою даже скучать.
Она сидела возле него, облокотившись прелестным локотком
своим на спинку его стула, и
смотрела на его
работу.
Орлову было лет под тридцать. Нервное лицо с тонкими чертами украшали маленькие тёмные усы, резко оттеняя полные, красные губы. Над большим хрящеватым носом почти срастались густые брови; из-под них
смотрели всегда беспокойно горевшие, чёрные глаза. Среднего роста, немного сутулый от
своей работы, мускулистый и горячий, он, долго сидя
на розвальнях в каком-то оцепенении, рассматривал раскрашенную стену, глубоко дыша здоровой, смуглой грудью.
Словом, г. Достоевский
смотрит, по-видимому,
на свои произведения, как мы все обыкновенные люди, — не как
на несокрушимый памятник для потомства, а просто — как
на журнальную
работу.
Я, смирный, добродушный молодой человек, знавший до сих пор только
свои книги, да аудиторию, да семью и еще несколько близких людей, думавший через год-два начать иную
работу, труд любви и правды; я, наконец, привыкший
смотреть на мир объективно, привыкший ставить его перед собою, думавший, что всюду я понимаю в нем зло и тем самым избегаю этого зла, — я вижу все мое здание спокойствия разрушенным, а самого себя напяливающим
на свои плечи то самое рубище, дыры и пятна которого я сейчас только рассматривал.
Если,
посмотрев назад,
на свою жизнь, ты заметишь, что жизнь твоя стала лучше, добрее, более свободна от грехов, соблазнов и суеверий, то знай, что этим успехом ты обязан только
работе своей мысли.
Этот немногоглаголивый, медвежеватый, узколобый Лука, который постоянно уклонялся от сожительства в коммуне, быть может, для того, чтобы успешнее заниматься каким-то
своим особым таинственным «предприятием», этот Лука,
на которого все склонны были
смотреть почти как
на последнюю спицу в колеснице — он-то, неведомо для сочленов, и был настоящею, живою душою всего дела, главным направителем, руководителем и деятелем всей
работы, всех предприятий, клонившихся к возрождению человечества.
Позвали, наконец, Андрея Ивановича. Доктор, с усталым и раздраженным лицом, измученный бессмысленностью
своей работы, выстукал его, выслушал и взялся за пульс. Андрей Иванович
смотрел на доктора, готовый к бою: он заставит себя принять — он не женщина и не мужик и знает
свои права. Больничный сбор взыскивают каждый год, а болен стал, — лечись, где хочешь?
Вторая комната таких же размеров, с белыми обоями, заставленная двумя шкапами красного дерева и старинным бюро с металлическими инкрустациями,
смотрела гораздо скучнее. Направо,
на камине, часы и канделябры желтой меди сейчас же бросились в глаза Палтусову
своей изящной
работой. Кроме нескольких стульев и кресел и двух гравюр в деревянных рамах, в кабинете ничего не было.
За последние 10–12 лет
своей жизни Тургенев говорил о собственной писательской
работе изредка, как бы нехотя, постоянно оговариваясь, что он пишет мало и редко и
смотрит на то, что пишет, как
на вещи, к которым совсем не следует относиться с такими требованиями, какие раздавались тогда.
—
Посмотрим, князь; те соображения, которые вы мне высказали, ни разу не приходили мне в голову, они заставили умолкнуть мои уста,
на которых была просьба оставить эту, казалось мне, бесцельную затею, могущую не ровен час действительно быть для вас гибельною, но теперь, повторяю, и не стыжусь сознаться в этом, я изменил
свое мнение и охотно благословлю начало
работы…
Старые работницы посмеивались
на эти хвалебные статейки и
на самохвальные плакаты, которые молодежь вывешивала о
своей работе. Но смеяться было нечего. Дневная норма выработки для одного конвейера — 1600 пар. Молодежный конвейер день за днем стал давать
на семьдесят пар больше. Радовались и торжествовали. Старые работницы уже не посмеивались, а
смотрели враждебно.
Помнишь — ведь это было при тебе, — когда он выковал
на заводе под Калугою восемнадцать пуд железа
своими царскими руками, а заводчик-то Миллер хотел подслужиться ему (дескать, он такой же царь, каких видывал я много) и отсчитал ему за
работу восемнадцать желтопузиков, что ты пожаловал теперь; что ж наш государь-батюшка! — грозно
посмотрел на него и взял только, что ему следовало наравне с другими рабочими, — восемнадцать алтын, да и то
на башмаки, которые, видел ты, были у него тогда худеньки, как у меня теперь!
— Как это, гражданин, — дружно? Будут работать, как в старое время барщину
на господ работали. Да у вас еще, небось, восемь часов
работа? По декретам? А коли пашня моя, я об декретах не думаю, я
на ней с темна до темна работаю, за землею
своею смотрю, как за глазом! Потому она у меня колосом играет!
Поднявшись
на дорожку сада, после окончания
своей последней
работы, горбун оглянулся
посмотреть, не бросается ли в глаза перемещенный им
на другое место камень, и вдруг увидел идущую по мосту высокую женскую фигуру, одетую во все белое.
Он много поработал над этим делом, в 1791 и 1792 годах, окончив главное и наметив подробности остальных
работ, которые после него и продолжались по его мысли и планам. Он ехал
смотреть на свое детище, и Екатерина понимала, что никто лучше его не мог оценить сделанное.
— А, это вы, — сказал Пьер с рассеянным и недовольным видом. — А я вот работаю, — сказал он, указывая
на тетрадь с тем видом спасения от невзгод жизни, с которым
смотрят несчастливые люди
на свою работу.
— Все, все по-прежнему! Ни
на волос ничего не изменилось! «Жана»? Что
на нее
смотреть? «Наплявать!» Не хочу с тобою жить, ухожу, и девай
своего ребенка, куда знаешь! У меня
своя работа есть, ничуть не менее важная, чем твоя!
Глуп я и не расторопен, только одно и умею что
свою работу. Но Боже мой, Господи! — с какою завистью, с каким отчаянием, с какой подлой жадностью
смотрю я
на богатых,
на их дома и зеркальные стекла,
на их автомобили и кареты,
на подлую роскошь их одеяния, бриллиантов, золота! И вовсе не честен я, это пустяки, я просто завидую и несчастен от того, что сам не умею так устроиться, как они. Раз все грабят, то почему я должен умирать с голоду во имя какой-то честности, над которою не смеется только ленивый!
Пьер видел, что Платон не хотел понимать того, чтò говорил француз, и, не вмешиваясь,
смотрел на них. Каратаев поблагодарил за деньги и продолжал любоваться
своею работой. Француз настаивал
на остатках и попросил Пьера перевести то, что он говорил.